Рыла историю Японского моря — как всегда, залезла в дебри. На сей раз в роли дебрей — сухопутная биография Семёна Яковлевича Унковского, отца Ивана Унковского (о котором вы, скорее всего, немножко знаете, если только «Фрегат "Паллада"» не пронёсся случайно мимо вас. На всякий случай: Иван Семёнович Унковский — ученик М.П. Лазарева, последний капитан фрегата «Паллада», первооткрыватель, кругосветный путешественник, адмирал, сенатор, исследователь материкового берега Японского моря.
Так вот, его отец, Семён Яковлевич.
О Семёне Унковском вы тоже могли встретить упоминание — отзыв Салтыкова-Щедрина в «Недоконченных беседах». Дело в том, что с 1834 по 1837 гг. С.Я. Унковский был директором Дворянского института, а Миша Салтыков как раз и поступил туда в 1836 году. «В первый год моего пребывания в заведении директором его был старый моряк, Семен Яковлевич Унковский, о котором, я уверен, ни один из бывших воспитанников не вспомнит иначе, как с уважением и любовью», — вот так он об Унковском написал (цит. по: К. Тюнькин, Салтыков-Щедрин), но это уже когда вырос и чуть ли не в год смерти Унковского.
Я, вообще, раньше не особо задумывалась, кто был папой одного из моих любимых мореплавателей. Ну, был, да, куда ж без папы-то? Ещё я приблизительно знала, что папа дружил с Лазаревым (эта дружба стала ключевой в судьбе Ивана, так что не знать о ней было невозможно). Ну, дружил и дружил. Мало ли, с кем не бывает? Но вот отчего-то у меня не разу не ёкнуло, что подружиться с моряком — это для сухопутного человека, вообще, довольно фантастическая тема, потому что где это, спрашивается, с ним дружиться? А в отношении Лазарева это был вообще дохлый номер: он как в 1803 году в море вышел — так, считай, и пропал для суши с концами. Только о нём и слышали.
И вот (ничто не вечно) у меня наконец-то ёкнуло. Фтыкала я, фтыкала — воткнулась. (Кажется, я уже говорила, что иногда бываю редким тормозом?)
Оказывается:
1. Семён Яковлевич Унковский родился 12 марта 1788 года в селе Абатурове Тихвинского уезда Новгородской губернии;
2. Осиротевши в десять лет, он двенадцатилетним пацаном поступил в Петербургский Морской корпус;
3. В 1803 году он и его друг Михаил Лазарев оказались в числе тридцати гардемаринов и унтер-офицеров, которым волею морского министра П.В. Чичагова надлежало отправиться на стажировку в Англию;
4. В Англии гардемарин Унковский вёл путевой журнал (что, кстати, рекомендовалось всем стажёрам Государственной адмиралтейской коллегией), на основе которого впоследствии создал первую часть своих мемуаров («…нельзя не заметить грамматического своеобразия записок о пребывании в Англии. Язык, которым они написаны, красноречиво свидетельствует в пользу тех современников автора, которые утверждали, что даже начальные понятия о словесности не посещали стен Морского корпуса» — Меркулов И.В., Мемуары С.Я. Унковского о службе в английском флоте // Мир в Новое время. СПб., 2003);
5. Но послали-то его, ясное дело, не ради упражнений в изящной словесности, так что по прибытии в Англию Унковский поступил волонтёром на английский военный корабль;
6. И участвовал в боевых действиях, и много повидал, и командовал призовым судном. И подавил мятеж испанских пленников, и был взят в плен французским капером, и вышел на свободу после заключения Тильзитского мира;
7. А в 1813 году в должности старшего офицера отправился вокруг света на корабле «Суворов», которым командовал, натурально, его друг Михаил Лазарев. Журнал, который он вёл в этом путешествии, лёг в основу второй части мемуаров;
8. По возвращении, в 1816 году, вышел в отставку, женился и поселился под Калугой, в имении Колышево, доставшемся ему в наследство от тётки. Воспоминания этого периода составили третью часть мемуаров;
9. В 1819 году написал мемуары в трёх частях (логично: написал мемуары — всю жизнь свободен);
10. В 1822 году родил сына Ивана;
11. В 1835 — отправил его в Морской кадетский корпус;
12. В 1841 — удачно хлопотал о переводе оного сына из восьмого флотского экипажа, расквартированного в Петербурге, в г. Николаев, на Чёрное море, под командование… правильно, своего друга Михаила Лазарева;
13. Всё это время открывал в себе педагогический талант (а злодей граф Уваров этот талант при случае закрывал): с 1834 по 1837 гг., как выше уже сказано, был директором Дворянского института в Москве, а потом, опять в Калуге, заведовал мужской гимназией (или, может быть, наоборот: до 1834 г. заведовал гимназией, а потом был директором института — вот тут я не совсем поняла, кто на ком стоял). Его, кстати, называли «калужским Песталоцци», не хухры-мухры;
14. В 1854-56 гг. был калужским предводителем дворянства;
15. В этот же период купил у Образцовых имение Рындино (купил, по-видимому, для сына Сергея, т.к. именно Сергей впоследствии и управлял им);
16. В 1861 г. мы находим имя статского советника Семёна Яковлевича Унковского в адрес-календаре Калужской губернии, который сообщает нам о составе «чинов и лиц гражданского, военного и духовного ведомств». К немалому нашему изумлению, Унковский числится там в списках губернского тюремного комитета.
Дальше пока проследить его судьбу мне не удалось. Умер С.Я. Унковский в 1882 году, то есть до ста лет буквально чуть-чуть не дожил. Говорят, есть даже его фотография, вот только я её не нашла.
В 2004 г. в издательстве им. Сабашниковых вышла маленьким тиражом (3000 экз.) книга на основе его мемуаров — «Записки моряка. 1803-1819 гг.».
Такая вот судьба. Моряк, кругосветный путешественник, соратник человека, который воспитал едва ли не весь русский флот II половины XIX века, талантливый учитель, не постеснявшийся сказать Николаю I, что каждый ученик — это отдельный корабль, идущий собственным курсом…
…После того, как в 1848 году «Орианда» под командованием молодого лейтенанта Ивана Унковского побила в гонке непобедимый «Варяг» и завоевала первенство… Да, тут надо сказать, что на гонку «Орианда» шла вокруг Европы, та ещё эпопея, и такую же, если не более сложную эпопею пережила на обратном пути — но уже после того, как Петербург оказался размазан Унковским-младшим по граниту, раздавлен и… наверное, даже унижен. Потому что при шквальном ветре, когда все нормальные яхты стали рифиться одна за другой, Унковский, понимая, что это его единственный шанс («Орианда» уступала соперникам и в конструкции, и в оснастке), поставил все возможные паруса, — и его яхта полетела так, что гонка разметалась по кильватеру клочьями пены. Судейский корабль, кстати, был тот самый фрегат «Паллада», который… Я, вообще, о чём? Ну, да, так вот, после этой эпохальной гонки Лазарев, тот самый Лазарев, который открыл половину Антарктики и в едином сражении небрежно уделал половину турецкого флота, тот Лазарев, который в одиночку построил весь черноморский флот и под командованием которого служили на «Азове» — первом корабле, награждённом георгиевским флагом, — Нахимов, Корнилов и Истомин («дайте два» — это вообще не то слово); Лазарев, без которого никакого Новороссийска не было бы по сию пору, как не было бы и лоции Чёрного моря; тот самый Лазарев, благодаря которому в черноморском флоте вообще появились паровые суда, — вот этот самый Лазарев после победы «Орианды» отмылил Семёну Унковскому, что у того есть повод гордиться сыном.
Семён Унковский подумал и кратко ответил: «Низачот».
Вот это… Вот это — был мужик. Одно слово, педагог. Гвозди бы из таких…
- Читать в LiveJournal
Для справки: с начала осени 2008 г. по неизвестным причинам ЖЖ-трансляция не обновляется вообще; так что, если хотите получать обновления своевременно, лучше подписывайтесь непосредственно на RSS (читать об RSS-агрегаторах).